Гордо вознеслись к небесам
высокие стены славного города Малмыжа, нет окрест городов сильнее его. Правит в
городе могучий марийский князь Полдыш. Много отважных воинов в его боевых
дружинах, много золота в сокровищницах княжеских. Но пуще всех сокровищ –
ненаглядная услада очей – княгиня молодая. Шошым – Весна дали ей имя при
рождении, «весной» она стала и для закаленного в боях княжеского сердца. Не мог
он налюбоваться на тихую красу ее, не мог наслышаться ее песен певучих. Как
дитя малое баловал он княгинюшку, наряжал в шелка заморские, украшал перстнями
руки белые, и была она за ним, как за каменной стеной.
Но уж девять дней кручинится
княгинюшка, а с нею и весь двор княжеский. Опустели в городе дворы широкие,
темно в горницах просторных. Сироткой приютилась Шошым на лавке под резным
княжеским окном – ждет не дождется она князя своего ненаглядного. Нет дружины
княжеской в городе – ушли ратники навстречу войску, самим царем московским
посланному. Хочет Царь-Иван Грозный полонить земли заволжские, дань-ясак
заставить платить в казну московскую, а для сердца вольного, марийского, свобода
пуще смерти презренной. Десять лет идет война черемисская, десять лет полыхают
пожарища, десять лет плачет кровью земля мари, подползла война и к стенам
Малмыжа.
Оттого и созвал Полдыш свое
войско немалое, десять тысяч собралось здесь ратников. Искусны воины марийские,
есть среди них и лучники меткие, одной стрелой зверя бьющие, есть и конники
грозные, и пловцы быстрые, словно рыба речная, увертливая. Но идет им навстречу
враг вдвое большим числом, снаряженный кораблями да пушками, несет на мечах
волю царскую. А везет воевода Адашев грамоту, орлами украшенную, а в грамоте
той бить непокорных смертным боем приказано, а вдов да детушек малых увезти на
сторону неродную, сделать холопами низкими.
Позвала Шошым подружек верных,
сестер княжеских. Говорила им Шошым: «Вы ль не сестры мои, вы ль не дочери
марийские? Сорвите, девушки мои милые, все злато с себя, все серебро, жемчуга
заморские, яхонты самоцветные. Коль не будет свободы, что нам красить себя?!
Отдадим украшения наши купцам ногайским, пусть помогут оружием да силушкой
братьям да мужьям нашим!»
Собрал княжеский двор сокровищ
груду на столе широком, дубовой доски. Были здесь и камни самоцветные, и злато,
и серебро. Разгорелись глаза купцов, от сокровищ несметных опешивших. Порешили
они обмануть княгиню, не ведая о великой мудрости ее. Прислали они повозку,
оружия полную, отправили в путь к дружине княжеской, а сокровища те под залог
оставили.
Во глухом лесу, во сосновом бору
встала перед отрядом малым княжеским заграда разбойничья. Застонал весь лес от
предательства, зашумели ветви столетние. А не ведали разбойнички, что отряд тот
вела княгиня сама, в мужское платье обряжена.
Возопила Шошым голосом гневным,
словно яркий луч во тьме блеснул меч ее. А по правую руку встали братья
княжеские, а по левую – слуги верные. Порубили они тех разбойничков, а кто не
лег в бою, труса праздновал.
Уж как встретилась Шошым с милым
другом своим, с князем Полдышем, так и слезы пролила горючие. Поседел наш
князь, залегла в глазах печаль великая. Поредела дружина Полдыша, пусты седла
бойцов, нет уже в живых половины ратников.
Бьются храбро они, отчаянно, не
оружием, своей храбростью поражая недругов. Прикрывает их лес от пуль злых,
неприятельских, помогает река, топит суда,
пушками груженые, помогает им ветер, унося на крыльях своих стрелы
меткие. Много-много врагов и порублено, и потоплено, но еще больше полегло
храбрых ратников, и вода в реке красным-красна от марийской крови.
И решил Полдыш возвратиться
домой, встретить там войной царских ратников. Скорым шагом охотничьим, тропами
лесными, короткими возвратилась дружина Полдыша в стены города. Повелел Полдыш
всех окрест собрать, защитить за стенами мирных жителей.
Крепко заперты ворота Малмыжа,
день и ночь куют кузницы, день и ночь над кострами смола кипит. Точатся ножи
булатные, вьются веревки крепкие, обжигаются стрелочки меткие – хотят марийские
воины подороже свою жизнь отдать, до последней до капли кровушки свободу свою
отстаивать.
Подошло войско царское под резные
башни Малмыжа. Развели костры высокие, нацелили пушки медные. Началась осада
лютая, и как зверь лесной, весь обложен огнями, Малмыж стоит.
Зорко следят часовые со стен
города, окликают протяжно друг друга. Ждет Полдыш подмоги от соседей – вотяков,
чувашей, ждет вестей добрых от быстроногих посланников. Ветры, ветры буйные,
несите окрест крик о помощи, расскажите всем, как гибнут в лесах за свободу
свою люди отважные!
Но не слышен в лесах барабанный
бой, не идут на помощь соратники. Только ветер шумит бесприютно в ветвях, со
столетними соснами и елями перешептывается. И сказал Полдыш: «Приготовьтесь
все, завтра будет битва последняя!»
Повелел Полдыш в ночь решающую
вознести молитвы к богам марийским, предками завещанным. Словно птицы белые
воздеты к небесам истомленные руки матерей, малых детушек. Стоят суровые воины,
обнажив головы. Горят костры жертвенные, и как вздох едина молитва: «Помоги господь
наш, Юмо светлый, отстоять свободу и леса наши!»
А наутро настал черный день,
дрогнула земля марийская: то рявкнули пушки царские, единороги медные.
Пролетали ядра тяжелые, разбивали в щепы частокол дубовый вокруг Малмыжа. А
внизу уже, как весенние воды талые, ряды руссов бегут, подбираются к стенам
города. Полилась со стен смола горючая, засвистели стрелы меткие. Как орлы на
вершинах, стоят гордо марийские лучники, поражая врагов своих стрелами. Но
близка уж к стенам Малмыжа орда царская, много их числом лезут к стенам
янтарным.
Распахнулись вдруг ворота
Малмыжа, вырвались вперед всадники марийские, сам Полдыш-князь дружину в бой
ведет. Как солнце горит на груди бляха его золотая, словно ветер белый скакун
его.
То не гром гремит, то не молнии
блистают небесные. То битва идет, сеча яростная. Полилась рекой кровь горячая,
полетели наземь головушки буйные. Бьются лесные воины отчаянно, как вихрь
налетают они на врагов своих. Но все меньше и меньше защитников, все ближе к
стенам Малмыжа подбирается войско царское.
Приказал Полдыш, взяв детей,
бежать женам марийским во леса дремучие. Тропами тайными вывела Шошым уцелевших на косогор крутой над
Малмыжем. Видят отсюда они как на ладони бой жестокий братьев и мужей своих.
Видят, как бьются орлы за свободу свою. А впереди всех – храбрый Полдыш.
Но ударила пуля злая прямо в
княжескую грудь белую. Зашатался Полдыш, бросил взгляд последний на крутой
косогор. И упал Полдыш на сыру землю-матушку, упокоился князь марийский на веки
вечные.
Закричала Шошым от мук сердечных,
в тоске великой. Белой ласточкой слетела она с обрыва, и сомкнулась вода речная
над ее головушкой. И прозрачны как слезы стали воды ее, и зовется река с тех
пор Шошмою.
Словно звери лютые, лезут
адашевцы на валы Малмыжа, рекой хищной текут по улицам. Разбит и разграблен
славный град лесной, черным дымом клубятся пожарища, а над ними воронье кружит
ненасытное. Полегла навеки под стенами Малмыжа рать марийская во главе с князем
своим, спит вечным сном и некому спасти святыни марийские от поругания.
От всего от войска Полдыша
остался отряд сирый, старики, жены да дети малые. Собрались они на последнюю
тризну прощальную по князю своему. Похоронен Полдыш во лесах дремучих, на горе
крутой, верхом на любимом скакуне. Снарядили князя в дорогу последнюю: есть при
нем и булатный меч, есть при нем и сокровища. Насыпан курган над могилой его и
зовется гора с тех пор Полдышевой. И принял лес и укрыл ветвями следы
защитников Малмыжа. Ушли они навсегда с родных мест туда, где солнце встает над
землею свободною.
Летите ветры буйные и на полдень
и на сторону полночную! Несите на крыльях своих весть печальную о конце гордого
города Малмыжа! Ударьте, гусляры, сильней по струнам звончатым, пропойте песнь
о славной гибели рати марийской и храброго князя Полдыша!
Пусть живут герои в песнях
народных, а души их отдохнут на небесах высоких, в голубых комнатах с
серебряными окошечками!
| 
